* * *
Дождливая ночь
Утопло небо. День к чертям собачьим.
Как «перлы» в лужах бычатся окурки.
Окрошка света сыплется: маячат
два кома-дома и немного улки.
Прогнило остальное все и жрётся
туманом чёрным, что валит стеною
трухлявой. Та от тяжести трясётся,
дождём кропит… густым… и серым гноем.
Как будто каждый миг собой решился
всю тьму-чуму угробить и раскаять.
И одинокой пьяницей-кувшинкой
внизу в болоте, глянь, авто сверкает.
Ползут сюда древнейшие путаны,
чахоточные жабы из затонов.
Заколют там свинью… Кто тут, обманы?
Убить стократ хотят потопа тонны...
Быть может, только в хляби загорится,
как чёрт в свинячьем облике маячит.
Быть может, чудо чу`дное творится,
безумное, брутальное, собачье.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Regennacht
Der Tag ist futsch. Der Himmel ist ersoffen.
Wie falsche Perlen liegen kleine Stumpen.
Zerhackten Lichts umher und machen offen
Ein wenig Straße, ein paar Häuserklumpen.
Verfault ist alles sonst und aufgefressen
Von schwarzem Nebel, der wie eine Mauer
Herunterfällt und morsch ist. Und im Pressen
Bröckelt wie Schutt der Regen — dichter — grauer —
Als wollte jeden Augenblick die ganze
Verseuchte Finsternis zusammensinken.
Wie eine seltsame, ertrunkne Pflanze
Unten im Sumpf siehst du ein Auto blinken.
Die ältsten Huren kommen angekrochen
Aus nassen Schatten — schwindsüchtige Kröten.
Dort schleicht eins. Dorten wird ein Schwein erstochen.
Der Regensturz will alles übertöten...
Vielleicht erscheint inmitten düstrer Feuer
Der Teufel selbst in der Gestalt des Schweines.
Vielleicht geschieht etwas ganz ungeheuer
Blödsinniges, Brutales, Hundsgemeines.
Alfred Lichtenstein
Мир
посвящение одному клоуну
По люд-зверью топочет дней немало.
В морях блаженных рыщут глад-акулы.
В кафе блистают лысины и сало.
Девичьи крики сводят мужу скулы.
Торчат на теле мира книгочеи.
Вечор он спрятан в щёлоке лиловом.
Парит стекле оконном торс ничейный.
Его глаза из глыби мозга, снова.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Die Welt
(Einem Clown zugeeignet)
Viel Tage stampfen über Menschentiere,
In weichen Meeren fliegen Hungerhaie.
In Kaffeehäusern glitzern Köpfe, Biere.
An einem Mann zerreißen Mädchenschreie.
Buchleser hocken still auf ihrem Leibe.
Ein Abend taucht die Welt in lila Laugen.
Ein Oberkörper schwebt in einer Scheibe.
Tief aus dem Hirne sinken seine Augen.
Alfred Lichtenstein
Туман
Туманом мягко уничтожен мир.
Бескровные деревья тают в дыме.
Мы словно тени, с криками парим —
и бестии, горя`, несутся с ними.
Газфонари как пойманные мухи:
трепещут все, на волю щели ищут.
Но сбоку, там вдали сидит в мокрухе
луна-полна, как жирный паучище.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Nebel
Ein Nebel hat die Welt so weich zerstört.
Blutlose Bäume lösen sich in Rauch.
Und Schatten schweben, wo man Schreie hört.
Brennende Biester schwinden hin wie Hauch.
Gefangne Fliegen sind die Gaslaternen.
Und jede flackert, daß sie noch entrinne.
Doch seitlich lauert glimmend hoch in Fernen
Der giftge Mond, die fette Nebelspinne.
Alfred Lichtenstein
Мечты, мечты
Пауль молвил: «Ах, вот бы вечно на авто кататься...
Буравимся меж корабельных сосен,
равнины режем прямо без конца и края,
и, ветер обогнав, мы покоряем сёла, быт и живность.
Нам ненавистна только вонь ленивых городов.
Так мы весь белый свет прокуролесим...
Пока одним прекрасным вечерком
у дуба крепкого конец свой мощный не обрящем».
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Schwärmerei
Paul sagte: Ach, wer doch ewig Auto fahren könnte —
Wir bohren uns durch hochgestielte Wälder,
Wir überholen Flächen, die sich endlos schienen.
Wir überfahren den Wind und überfallen die Dörfer, die flinken.
Aber verhaßt sind uns die Gerüche der langsamen Städte —
So werden wir die ganze Welt durchauteln...
Bis wir einmal an einem heitern Abend
An einem starken Baum ein kräftges Ende finden.
Alfred Lichtenstein
Пригородное кабаре
Официантов потных полон зал —
они торчат сугубо, как колонны.
Юнцы во вшах хихикают нескромно.
А девки зырят с корабля на бал.
Тут в массе пиво жёлтенькое пьют.
Охотный ряд таращится хоть тресни.
Девица-блеск поёт простые песни.
Еврей-юнец с роялем: пальцы бьют.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Das Vorstadtkabarett
Verschweißte Kellnerköpfe ragen in den Saal
Wie Säulenspitzen hoch und übermächtig.
Verlauste Burschen kichern niederträchtig,
Und helle Mädchen blicken hübsch brutal.
Die meisten Menschen trinken gelbes Bier.
Verruchte Krämer glotzen grau und bieder.
Ein feines Fräulein singt gemeine Lieder.
Ein junger Jude spielt ganz gern Klavier.
Alfred Lichtenstein
Поездка в сумасшедший дом
Из жирных рельсов слиплись две полоски,
мелькают мимо как гробы дома.
А на углах бананы да повозки
со всякой дрянью — детям кутерьма.
Народ-зверьё влачит по улке ноги
пропав в гудках и жуткой молотьбе.
Метётся люд из проходных убогих.
Один по клумбам ходит, не в себе.
И катафалк под небом, тряпкой старой,
ползёт как червь за парой вороных.
Геройски, но… бессмысленною карой,
оно грозит и метит всем под дых.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Die Fahrt nach der Irrenanstalt
Auf lauten Linien fallen fette Bahnen
Vorbei an Häusern, die wie Särge sind.
An Ecken kauern Karren mit Bananen.
Nur wenig Mist erfreut ein hartes Kind.
Die Menschenbiester gleiten ganz verloren
Im Bild der Straße, elend grau und grell.
Arbeiter fliegen von verkommnen Toren.
Ein müder Mensch geht still in ein Rondell.
Ein Leichenwagen kriecht, voran zwei Rappen,
Weich wie ein Wurm und schwach die Straße hin.
Und über allem hängt ein alter Lappen —
Der Himmel… heldenhaft und ohne Sinn.
Alfred Lichtenstein
Утро
… И улиц блёсткая раскинулась тропа.
Лишь изредка по гладкому спешит ходок.
Пай-девочка сильней голубится к папа.
Глядится булочник в лазоревый восток.
Один парит как тень ночная, сам мудрец,
иссохший бог… при свете шарит как впотьмах
Бормочет как во сне. Смешок. Грядёт конец:
инфаркт, паралич, костоед в его мечтах.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Der Morgen
… Und alle Straßen liegen glatt und glänzend da.
Nur selten hastet über sie ein fester Mann.
Ein fesches* Mädchen haut sich heftig mit Papa.
Ein Bäcker sieht sich mal den schönen Himmel an.
Ein Herr mit weisen Augen schwebt verrückt, voll Nacht
Ein siecher Gott… in diesem Bild, das er vergaß,
Vielleicht nicht merkte – Murmelt manches. Stirbt. Und Lacht.
Träumt von Gehirnschlag, Paralyse, Knochenfraß.
Alfred Lichtenstein
* хорошо выглядящая (южнонем., австр.)
В лёгочной лечебнице
Много хворых там и сям
гуляет в саду, а эти лежат в залах.
Тяжелобольных днями и ночами
лихорадит в постелях,
как в тёплых гробах.
Ах, усталые, в чёрных одеждах
парят католички-сёстры.
Вчера один умер. Сегодня умирает второй.
В городе гуляет фашинг*.
Этот контраст мне бы
суметь сыграть на рояле.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
* в Австрии, в Южной и Восточной Германии так называют карнавал
In der Lungenheilstätte
Viele kranke Leute gehen in den Gärten
Her und hin und liegen in den Hallen.
Die die Kränksten sind, verfiebern
Alle armen Tage in dem heißen
Grab der Betten.
Ach, katholische Schwestern schweben
Müd umher in schwarzen Gewändern.
Gestern ist einer gestorben. Heute kann einer sterben.
In der Stadt feiern sie Fasching.
Den Unterschied
Möchte ich Klavier spielen können.
Alfred Lichtenstein
Песни Берлину
1.
Виват, Берлин, о зверь и самоцвет.
Меня ты фонарями обрепяшил.
Ах, как хорош ночной полет на свет
за бабами в шелках — толстухи краше.
От перемигиванья тут хмелеют.
По небу всласть мала луна-бонбон.
Когда на башнях дни вповал алеют,
горит башка как красный лампион.
2.
Тебя я вновь бросаю, мой Берлин,
в унылых градах буду сам-один,
а на холмах мне скоро предстоящих
твоё названье взрежу в тёмных чащах.
Пока, Берлин с огнями наглой расы,
прошайте вы, авантюристки-штрассе.
Кто как не я изведал вашу боль.
Дай обниму тебя, хмельная голь.
3.
В чужом меня без вёсел сносит в дали.
Как мел чужие дни, к тому же полы.
Берлин мой, опиум курной и падаль.
Кто с сердцем, тот поймёт твои уколы.
Блаженные живут в заворожённом
летают с ветром в божеские сени.
Но, гниль и яд впитав за годы, лжём мы
самим себе о в-небо-вознесеньях.
Альфред Лихтенштейн
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
Gesänge an Berlin
1.
O du Berlin, du bunter Stein, du Biest.
Du wirfst mich mit Laternen wie mit Kletten.
Ach, wenn man nachts durch deine Lichter fließt
Den Weibern nach, den seidenen, den fetten.
So taumelnd wird man von den Augenspielen.
Den Himmel süßt der kleine Mondbonbon.
Wenn schon die Tage auf die Türme fielen,
Glüht noch der Kopf, ein roter Lampion.
2.
Bald muß ich dich verlassen, mein Berlin.
Muß wieder in die öden Städte ziehn.
Bald werde ich auf fernen Hügeln sitzen.
In dicke Wälder deinen Namen ritzen.
Leb wohl, Berlin, mit deinen frechen Feuern.
Lebt wohl, ihr Straßen voll von Abenteuern.
Wer hat wie ich von eurem Schmerz gewußt.
Kaschemmen, ihr, ich drück euch an die Brust.
3.
In Wiesen und in frommen Winden mögen
Friedliche heitre Menschen selig gleiten.
Wir aber, morsch und längst vergiftet, lögen
Uns selbst was vor beim In-die-Himmel-Schreiten.
In fremden Städten treib ich ohne Ruder.
Hohl sind die fremden Tage und wie Kreide.
Du, mein Berlin, du Opiumrausch, du Luder.
Nur wer die Sehnsucht kennt, weiß, was ich leide.
Alfred Lichtenstein
