О пилотах, бомбивших Германию весной 1945-го

Они вязали клеть свою (я стал на пике крыши),
пульсирующий шёпот в бирюзе небесной.
Я видел росчерки их, дротиков алмазных,
незримые опоры проводов соединявших,
цедивших небо кристаллической решёткой,
сачком из смыслов, нежных как косяк форели.

Они ушли. Они оставили молчанье нашим улицам внизу:
такими школьники площадки игровые покидают.
Молчание асфальта, бирючиновых оград, столбнячных стен.
По небу опустевшему, как по стеклу, алмазы их чертили
великолепнейшие и белейшие кривые —
их вскоре день размял: и лент атлас
под солнцем золотым плескал с уступов неба.

О, тем апрельским утром мой указ несли они,
и вдаль тянулись, пели в атмосферной клети.
Затем они его швырнули на немецкий город:
он волю выказал — дома высокие упали.

Когда поблёкли умершие ленты,
и небо позабыло их, и принялся апрель
за стройку гнёзд и обогрев себя,
я вспоминал забытые фамилии и лица.

Теперь я падшей рванью блёклых лент
каймлю тот сокровенный образ как умею,
и жизнь моя в неведеньи цены их ран
пропеллером лопатит мысли (грех и честь,
раскаянья?) и молится за тех пилотов.

Стефен Спендер
перевод с английского Терджимана Кырымлы


On The Pilots Who Destroyed Germany In The Spring Of 1945

I stood on a roof top and they wove their cage
Their murmuring throbbing cage, in the air of blue crystal.
I saw them gleam above the town like diamond bolts
Conjoining invisible struts of wire,
Carrying through the sky their geometric cage
Woven by senses delicate as a shoal of flashing fish.

They went. They left a silence in our streets below
Which boys gone to schoolroom leave in their playground.
A silence of asphalt, of privet hedge, of staring wall.
In the glass emptied sky their diamonds had scratched
Long curving finest whitest lines.
These the day soon melted into satin ribbons
Falling over heaven's terraces near the golden sun.

Oh that April morning they carried my will
Exalted expanding singing in their aeriel cage.
They carried my will. They dropped it on a German town.
My will expanded and tall buildings fell down.

Then, when die ribbons faded and the sky forgot,
And April was concerned with building nests and being hot
I began to remember the lost names and faces.

Now I tie the ribbons torn down from those terraces
Around the most hidden image in my lines,
And my life, which never paid the price of their wounds,
Turns thoughts over and over like a propellor
Assumes their guilt, honours, repents, prays for them.

Stephen Spender